Что предлагал зубатов. Сергей васильевич зубатов

Звездой первой величины русского политического сыска в конце XIX – начале XX веков являлся Сергей Васильевич Зубатов. Начало его политической деятельности было весьма оригинальным. Зубатов родился в Москве в 1864 году и, обучаясь в 5-й Московской гимназии, организовал кружок с библиотекой, целью которого было изучение развития экономики и политики. Являясь главой кружка, он входит в сношение с местной организацией партии «Народная воля». Будучи начитанным, умным молодым человеком, с несомненными аналитическими и организаторскими способностями, он вынужден был уйти из гимназии, отдавшись полностью революционному просветительскому делу. В дальнейшем Зубатов пытается поступить в Московский университет, но не проходит по причине неблагонадежности (о чем не догадывается). Он и все члены кружка находились давно под наблюдением московского охранного отделения.

В 1883 году Зубатов служит на Московском телеграфе, занимается работой кружка и поддерживает старые связи с революционерами. В середине 1884 года по указанию ротмистра Бердяева, который возглавлял тогда Московское охранное отделение, Зубатова арестовывают. В долгой беседе Бердяев убеждает Зубатова продолжить работу кружка. Прошел месяц. Кружок работал, однако руководитель был уже совсем иным. Зубатов становится тайным агентом Московского охранного отделения и подписывает свои донесения псевдонимом «Сергеев». Так начиналась его работа на службе Отечеству. С помощью Зубатова были проведены несколько операций по задержанию народовольцев, раскрыта подпольная типография.

В июне 1887 года Сергей Васильевич был официально принят на службу в охранное отделение на должность филера (сотрудник наружного наблюдения), а фактически использовался при анализе сведений тайных агентов, выработке мероприятий по их проверке, консультированию по разным вопросам. Выражаясь современным языком, занимался аналитической работой. После ряда блестящих дел с 1891 году Московское охранное отделение становится практически центром всего политического сыска Российской Империи. Немалая заслуга в этом была и Зубатова, который в 1893 году становится уже помощником начальника отделения.

В 1894 году Зубатов раскрывает и предотвращает покушение на Николая II, за что получает высокий орден Св.Владимира, а с 1896 года становится начальником Московского охранного отделения в ранге надворного советника, что соответствовало чину подполковника. Факт сам по себе любопытный – начальник самого известного охранного отделения не имел жандармского чина. Зубатов поднимает уровень розыскной деятельности на небывалую высоту. Слава о его работе далеко вышла за пределы Москвы. С каждой новой операцией ярко проявляется его высокий профессионализм. Он уделяет большое внимание тактике вербовки кандидатов в негласные сотрудники, проведению различных розыскных комбинаций по введению в разработку революционных группировок тайных агентов и своевременного их вывода из них, предотвращению и раскрытию особо опасных государственных преступлений. Осведомленность отделения была изумительной, и заниматься в Москве революционной работой считалось безнадежным делом. Агентурная работа была поставлена практически на научную основу. После каждых групповых арестов Зубатов подолгу беседовал с арестованными показавшимися ему интересными. За бесконечным чаем, в папиросном дыму Сергей Васильевич мог часами говорить, убеждать, выяснять и…склонять к сотрудничеству. Однако и он предпочитал иметь идейных негласных агентов в отличие от т.н. «штучников» (готовых продать кого угодно за деньги), которых презирал. Его инструкции и наставления молодым жандармским офицерам, которые поступали ему в подчинение, актуальны и по сей день.

«Вы, господа, - говорил он, - должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой находитесь в нелегальной связи. Берегите ее, как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда и никому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму».

К этому времени выработались и политические взгляды Зубатова. Переболев в юности революционными заблуждениями и, зная цену всяким левым «идейностям», Сергей Васильевич становится убежденным монархистом. Он говорил не раз: «Без царя не может быть России, счастье и величие России – в ее государях и их работе. Так будет и дальше. Те, кто идут против монархии в России, – идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть».

Будучи прекрасным психологом, он понимал, что в жизни каждого агента есть предел. Интересны и поучительны его слова на этот счет: «Помните, что в работе сотрудника, как бы он ни был вам предан и как бы честно ни работал, всегда рано или поздно, наступит момент психологического перелома. Не прозевайте этого момента. Это момент, когда вы должны расстаться с вашим сотрудником. Он больше не может работать Ему тяжело. Отпускайте его. Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из революционного круга, устройте на легальное место, исхлопочите ему пенсию, сделайте все, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и распрощаться с ним по-хорошему. Помните, что, перестав работать в революционной среде, сделавшись мирным членом общества, он будет полезен и дальше для государства, хотя и не сотрудником; будет полезен уже в новом положении. Вы лишаетесь сотрудника, но вы приобретаете в обществе друга для правительства, полезного человека для государства».

Много известных в будущем жандармских офицеров прошло школу Зубатова, много русских патриотов воспитал этот ничем внешне ни приметный человек – среднего роста, в очках, волосы назад, усы и борода, типичный интеллигент.

С октября 1902 года Зубатов становится во главе Особого отдела Департамента полиции, сосредоточив в своих руках весь политический сыск России. Еще задолго до своего последнего назначения, Сергей Васильевич разрабатывает и осуществляет свой проект «полицейского социализма». Рабочие волнения и забастовки 1895/96 годов выдвинули для правительства на очередь рабочий вопрос, поскольку многие русские промышленники ослеплен одной наживой, не решали социальные вопросы своих рабочих. Зубатов принимает решение легализировать все рабочие организации в Москве. Основная идея заключалась в том, что при русском самодержавии, когда царь надпартиен и не заинтересован по преимуществу ни в одном сословии, рабочие могут получить все, что им нужно, через царя и правительство, а не посредством забастовок, бунтов, революций и т.п. Рабочее движение должно было стать профессиональным, а не революционно-социал-демократическим. В разных частях Москвы началась организация рабочих кружков. Эти кружки были враждебно настроены к революции и ее вождям. В таких кружках-клубах рабочие не только занимались, но и проводили различные культурно-развлекательные мероприятия. Некоторые профессоры университетов начали читать там лекции и рефераты. Все проводилось официально через обер-полицмейстера и генерал-губернатора. Рабочие сами начали ходить всюду с ходатайствами, чтобы добиться тех или иных улучшений своей жизни. В то же время, зная реально все, что делается на заводах и фабриках, охранное отделение своевременно приходило на помощь рабочим в случае каких-либо несправедливых действий хозяев или заводской администрации. По воскресеньям офицеры и чиновники охранного отделения принимали от рабочих жалобы и заявления по всем вопросам. Им давали консультации и разъяснения, а заявлениям должный ход. Рос авторитет власти и закона. Таким образом, все достигалось мирным путем, и рабочие начали сторониться революционеров. Успех был очевиден. Таким образом, Зубатов заставлял промышленников решать рабочие вопросы самим, а не сталкивать рабочих с правительством, что было, безусловно, правильным решением вопроса. Движение дошло и до Петербурга. Вообще 1902 год стал апогеем зубатовских организаций. 14 февраля того же года был утвержден устав «Московского общества вспомоществования рабочих в механическом производстве».

22 февраля 1902 года зубатовскими организациями была устроена грандиозная манифестация в Москве. До 45000 тысяч рабочих собрались возле памятника Александру II. Была отслужена панихида и возложен венок. На панихиде присутствовал Великий Князь Сергей Александрович, который поддерживал Зубатова в его начинаниях. Впечатление было огромным. Но и врагов Сергей Васильевич к этому времени нажил уже немало. Московские капиталисты не раз обращались с жалобами на Зубатова к главе министерства финансов и одновременно рабочей инспекции Витте. А тем временем Зубатову разрешено опекать рабочее движение в Одессе, Минске, Киеве, Петербурге. В начале 1903 года в Петербурге основывается «Общество петербургских рабочих», ширится движение в Одессе. Однако непосредственно ответственные за легализацию рабочего движения в Одессе не справились с порученным делом. Одесская работа закончилась летом 1903 года большой забастовкой.

Все враги обрушились разом на Зубатова. Говорили даже то, что это сам Зубатов организовал забастовку и является революционером. Государю доложили в итоге, что главным виновником забастовки является Зубатов, действовавший самовольно. Зубатова уволили и выслали во Владимир на Клязьме без пенсии. В 1905 году ему разрешили вернуться в Москву, но не на службу. Невзгоды не повлияли на Зубатова. И во Владимире и после, живя в Москве, Сергей Васильевич продолжал оставаться честным человеком, идейным и стойким монархистом.

В 1917 году, сидя за обедом со своей семьей в Замоскворечьи, Сергей Васильевич узнает, что царь отрекся и в России революция. Он молча выслушал страшную весть, понял весь ужас происшедшего и вышел в соседнюю комнату, откуда вскоре раздался выстрел…Зубатова не стало. Так закончил свой жизненный путь еще один великий русский патриот, который сделал все что, было в человеческих силах, чтобы оградить Россию от коммунистической чумы.

Представитель РОВС в Киеве Родин Игорь.

С. В. Зубатов (1863-1917) – яркая и очень интересная фигура в русской системе административно-государственного управления. Весьма примечателен его проект «полицейского социализма».

Сергей Васильевич Зубатов родился в Москве в 1863 г. Учась в шестом классе гимназии, он оказался вовлеченным в работу кружка радикальной молодежи. Из гимназии пришлось уйти. Юноши и девушки собирались на квартире Зубатова, а после его женитьбы на А.Н. Михиной, в помещении ее библиотеки, известной на всю Москву. Знавшие Зубатова в тот период его жизни, отзывались о нем, как о человеке умном, интеллигентном, энергичном, бескорыстном и обаятельном.

Увлечение Зубатова радикальными идеями совпало с периодом наивысшего подъема деятельности "Народной воли" и, последовавшим за ним, мрачным временем дегаевщины, временем "кровосмешения" революционеров с полицейскими, когда члены партии гибли от доносов предателей, когда джин провокации, выпущенный Судейкиным, поселился всюду, и люди потеряли доверие к близким и друзьям. Руководитель одного из народовольческих кружков М. Р. Гоц, впоследствии один из основателей партии социалистов-революционеров, вспоминал: "Это было вообще ужасное время. "Народная воля", истекшая кровью, несомненно шла быстрыми шагами к своему окончательному разложению, но это еще не вошло в сознание действующих революционеров. Им казалось, что все дело только в новой концентрации сил при старых организационных принципах и тактических приемах. Однако сил становилось все меньше и меньше, а наряду с громадными провалами 84 года страшную разрушительную работу совершила получившая начало от "Дегаевщины" деморализация в революционных рядах. ...Помнится, мне передавали в 85 году, что Зубатова вызвал к себе начальник Московской охранки Н.С. Бердяев, который предложил ему или поступить в шпионы, или быть высланным из Москвы. Зубатов рассказывал, что с негодованием отверг предложение, но на самом-то деле вернее всего тогда же начал свою доблестную службу".

Вызов Зубатова в Охранку состоялся 13 июня 1886 г., и он дал согласие на сотрудничество без колебаний. Период от визита в Охранку до разоблачения, время своей провокаторской деятельности, Зубатов называл "контр-конспиративным". Уж очень не хотелось ему произносить такие слова по отношению к себе, как "агент", "шпион", а точнее - "провокатор". Библиотека Михиной, вокруг которой группировалась радикальная молодежь, превратилась в гнездо провокации. Зубатов агитировал вновь приходивших вступать в революционные кружки, с помощью Московского охранного отделения обеспечивал подпольные типографии оборудованием и шрифтами, писал прокламации, пытался проникнуть в разбросанные по России народовольческие кружки, собирал о членах партии нужные сведения и передавал их в Охранку.

24 октября 1886 г. стараниями Зубатова за решеткой оказались члены кружка Гоца М. И. Фондамипский, умерший в Иркутске в 1896 г., и О. Г. Рубинок, сошедший с ума от идбионий и вскоре умерший. Гоцу повезло больше, он умер в 1906 г. на операционном столе берлинской больницы.

5 февраля 1887 г. полиция арестовала шестнадцатилетнего Леонида Меныцикова, впоследствии крупного чиновника Департамента полиции, перешедшего на сторону революционеров. В 1911 г., находясь в эмиграции, он опубликовал открытое письмо министру внутренних дел Столыпину, где, вспоминая свой арест, писал: "С самого начала моего сидения в тюрьме в мою душу закралось подозрение, что я сделался жертвою доноса. Моя догадка нашла себе подтверждение. Очень скоро выяснилось, что я и многие другие были арестованы вследствие предательства одного молодого человека. Имя этого господина Вам должно быть известно; министерство, во главе которого Вы числитесь, платит ему ныне 5000 рублей ежегодной ренты. Это был С. В. Зубатов". 2 мая 1887 г. Московская полиция арестовала около двухсот молодых людей. Эта грандиозная облава производилась не без помощи Зубатова. Двести искалеченных жизней и тысячи жертв впереди. Так началась карьера Зубатова - восходящей звезды полицейского небосклона Российской империи. В 1887 г. его разоблачили народовольцы, и он перешел на легальное положение чиновника Московского охранного отделения.

Благодаря незаурядным способностям и бескорыстной преданности любимому делу, Зубатов быстро занял должность помощника начальника Охранки, а с 1896 г.- начальника. Недоучившийся гимназист оказался много умнее и образованнее своих коллег. Несмотря на повседневную занятость, он много читал специальной, общеобразовательной и революционной литературы, выходившей в Россия и вне ее. Он нашел себя в политическом сыске. Охранка оказалась его стихией.

Жандармский полковник П. П. Заварзин, коллега и последователь Зубатова, писал о нем: "Зубатов был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие чины не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т. п.". Зубатов превосходно знал революционное движение заката народничества, в тонкостях революционного движения более позднего периода он разбирался хуже. Что касается политического сыска, то в нем его следует признать мэтром.

После разгрома народничества и появления социал-демократов Зубатов понял, что назрело изменение методов борьбы с революционным движением. Он читал теоретические работы, включая Маркса, изучал практику революционной борьбы, анализировал: "Рабочий класс - коллектив такой мощности, каким в качестве боевого средства революционеры не располагали ни во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в моменты массовых студенческих выступлений. Чисто количественная его величина усугублялась в своем значении тем обстоятельством, что в его руках обреталась вся техника страны, а он, все более объединяемый самим процессом производства, опирался внизу на крестьянство, к сынам которого принадлежал; вверху же, нуждаясь в требуемых знаниях по специальности, необходимо соприкасался с интеллигентным слоем населения. Будучи разъярен социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, коллектив этот неминуемо мог оказаться серьезнейшей угрозой для существующего порядка вещей".

Зубатов, как ему казалось, нашел блистательное решение, позволяющее отвлечь рабочий класс от желания уничтожить существующий государственный строй. Его замысел отличался завидной простотой: он предложил вытеснить революционеров из рабочей среды и подменить их правительственными агентами, а борьбу политическую борьбой экономической. Зубатов полагал, что для достижения поставленной цели достаточно на средства Департамента полиции создать сеть легальных рабочих организаций, напоминавших западноевропейские профсоюзы и назначить в них своих лидеров - людей, преданных монархическому строю. Зубатов надеялся внешне похожими способами достигнуть противоположных результатов. В апреле 1898 г. он изложил свои мысли в записке на имя оберполицмейстера Москвы Д. Ф. Трепова, тут же доложившего ее содержание генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу. Получив одобрение и поддержку московских властей, Зубатов приступил к действиям.

Кроме названных лиц, Зубатову почти никто не сочувствовал, но покровительство в. к. Сергея Александровича и Трепова позволило ему реализовать свои замыслы в Москве, Минске, Одессе и позже в Петербурге. Первые результаты показались заманчивыми, и Зубатова в октябре 1902 г. назначили начальником Особого отдела Департамента полиции - главой политического сыска империи. Следом за ним в столичных полицейских учреждениях оказались его бывшие подчиненные по Московскому охранному отделению Л. П. Меньшиков, Е. П. Медников, А. И. Спиридович и другие. За время работы в Департаменте полиции Зубатову удалось провести крупные преобразования в политическом сыске. Он ввел новые методы слежки и регистрации, покрыл Россию густой сетью Охранных отделений, во главе которых встали молодые жандармские офицеры. "С появлением этих лиц,- вспоминал один из бывших чиновников Департамента полиции,- все взгляды на революционное движение и, в особенности, на приемы борьбы - совершенно изменились: был провозглашен лозунг, что все агентурное дело сводится к купле и продаже, и что цель оправдывает все средства, хотя бы и не вполне чистоплотные; создалась система исключительных награждений за открытие сенсационных дел, как, например, тайных типографий, складов бомб и т. д., что неизбежно натолкнуло розыскные органы на искусственное оборудование блестящих дел, с помощью которых возможно будет сделать головокружительную карьеру".

Система исключительных награждений существовала и до Зубатова. Высшая администрация почему-то не понимала, что она тем самым содействовала не раскрытию преступлений, а созданию видимости кипучей деятельности, развитию и расширению полицейской провокации. Система исключительных награждений в правоохранительных органах существовала в 1930-1980 гг., когда требовалось наладить небывалый по масштабам процесс истребления людей, и действовала она более эффективно, чем при Зубатове.

Переход в столицу явился концом полицейской карьеры Зубатова. Неожиданно его отстранили от должности и 20 августа 1903 г. выслали в Москву, оттуда во Владимир под гласный надзор полиции с запрещением въезда в столицы.

Причин падения Зубатова можно назвать несколько. Он был умнее и строптивее, чем разрешалось Департаментом полиции, разозлил многих крупных чиновников непривычными преобразованиями, в том числе и министра внутренних дел В. К. Плеве. Плеве верил, что к революционному пролетариату начала XX в. можно применить методы борьбы, оказавшиеся эффективными в 1880-х годах в отношении кучки самоотверженных народовольцев, и поэтому постепенно превращался в идейного противника Зубатова. Зубатовские методы работы были для него чрезмерно тонки. Зубатов понимал, что рано или поздно Плеве захочет от него отделаться, и решил попробовать опередить события. Он искал покровительства у министра финансов С. Ю. Витте, врага Плеве, пытался склонить его на свою сторону. Плеве донесли об интриге, затеянной Зу-батовым. Расплата последовала молниеносно и в исключительно грубой форме.

После убийства Плеве опального Зубатова вызвали осенью 1904 г. в Петербург для объяснений, его реабилитировали, дали пенсию, сняли гласный надзор, но на службу не пригласили. Уже ко времени увольнения Зубатова из Департамента полиции его идеи на практике потерпели поражение. Он недооценил мудрость народа. Когда дело касалось его кровных интересов, он точно формулировал свои требования и не шел за лжеповодырями - полицейскими агентами. Рабочие в своих целях использовали организации, созданные и финансируемые правительством. Тогда экономическая борьба против конкретного хозяина-эксплуататора, заложенная в основу зубатовских организаций, перерастала в политическую борьбу против монархического правления, а лжеповодыри или исчезали, или переходили на сторону боровшегося народа. Злейшие враги зубатовских организаций - капиталисты, привыкшие видеть в рабочем бессловесный придаток производственного процесса, не желали вступить в сговор с Департаментом полиции и более других содействовали краху зубатовщины.

В 1905 г., пока Витте оставался у власти, а страсти вокруг зубатовских новаций несколько улеглись, ему предлагали вернуться на службу в Министерство внутренних дел, но после оскорбительного изгнания, он не пожелал вновь надевать мундир надворного советника. Зубатов затворнически жил во Владимире, много читал, анализировал результаты внедрения своих изобретений, но взглядов не переменил. Переехав в Москву, он некоторое время сотрудничал в крайне реакционной газете "Гражданин". Ее редактировал и издавал кн. В. П. Мещерский, составлявший с Витте и Зубатовым триумвират, противостоявший Плеве. Зубатов делал и другие попытки заняться литературным трудом, но безуспешно. Те, для кого он писал, считали его опусы скучными и заумными. Сегодняшний читатель прочел бы их с интересом и пользой. В стойкости и последовательности идее монархического управления в совокупности с "полицейским социализмом" ему не откажешь.

Подтверждение сказанному можно найти в переписке Зубатова с историком революционного движения, редактором журнала "Былое" В. Л. Бурцевым. Так, в письме от 21 марта 1908 г. из Владимира он сообщал своему корреспонденту в Париж: "Я - монархист самобытный, на свой салтык и потому глубоко верующий. Ныне идея чистой монархии переживает глубокий кризис. Понятно, эта драма отзывается на всем моем существе; я переживаю ее с внутренней дрожью. Я защищал горячо эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгнить вместе с нею...". Из писем Зубатова можно понять, почему он позволил легко себя завербовать в Охранку. Его связь с радикалами началась в период революционного подъема. В годы реакции он ожесточился против тех, с кем посещал революционные кружки, он понял, что борьба с правительством не для него. В отличие от других перебежчиков, Зубатов не искал богатства и чинов.

В первых числах марта 1917 г., узнав об отречении Николая II от престола, Зубатов застрелился. Он начал полицейскую карьеру в качестве провокатора и разработал свой, необычный тип провокации.

Р I : Протест рождается иногда неожиданно быстро – в течение нескольких недель еще недавно столь стабильная и устойчивая система сталкивается с сильнейшими вызовами, ликвидировать которые оказывается очень сложно. Как упредить негативное развитие событий, не допуская перерастания стихийного недовольства в революцию? Об этом стали напряженно думать те консервативные мыслители в России, кто считал, что классовый конфликт – неизбежный атрибут промышленного капитализма, и поэтому власти не следует механически давить любые протесты против несправедливостей фабричной жизни. Об одном из наиболее глубоких «левых консерваторов» России Сергее Зубатове рассказывает историк, ответственный редактор сайта «Русская idea » Любовь Ульянова .

2 марта 1917 года Сергей Васильевич Зубатов – автор, идеолог и организатор политики, получившей с легкой руки социал-демократов название политики «полицейского социализма», узнав об отречении императора Николая II от престола, покончил жизнь самоубийством.

Сложно сказать точно, но, вероятно, Зубатов был чуть ли не единственным в начале марта 1917 года, кто воспринял отречение монарха как глубочайшую личную трагедию. Общее настроение, даже среди бюрократии, даже среди верноподданных престола, было, скорее, радостным, нежели грустным.

Даже монархист, ближайший сподвижник Зубатова в деле просвещения рабочих в первые годы ХХ века Лев Александрович Тихомиров воспринял свержение монархии с надеждой на то, что оно свершилось к лучшему.

Директор Департамента полиции Алексей Александрович Лопухин , сделавший Зубатова вторым человеком в своем ведомстве в 1902 году, после Первой русской революции сблизился с партией кадетов, пережил обвинение в государственной измене в связи с разоблачением Евно Азефа и был отправлен в ссылку: вряд ли этот человек сочувствовал монархии.

Остальных же деятелей, поддержавших в свое время Зубатова, к 1917 году давно не было в живых. Министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве был убит эсерами в июле 1904 года, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович также погиб от рук террористов в феврале 1905 года, а московский обер-полицмейстер (1896-1905 г.) Дмитрий Федорович Трепов умер в сентябре 1906 года от остановки сердца.

Среди бюрократии того времени было немало «идейных» монархистов. Зубатов здесь не является исключением. Его особость в другом.

Он был единственным представителем бюрократии конца XIX – начала ХХ веков, кто, будучи абсолютно лояльным системе, понимая, принимая и разделяя все присущие ей ограничения, не желая допустить ее слома и разрушения, попытался придать этой системе новое качество.

Речь шла не просто о попытке «увести» рабочих из-под влияния революционеров, сохранив тем самым государственную стабильность и предотвратив революцию. И не только об улучшении материального положения рабочего класса, расширении их социальных и экономических прав в целом. И даже не только о создании профессиональных организаций по типу тред-юнионов, о которых Зубатов много читал.

И первое, и второе, и третье действительно соответствовало деятельности Зубатова. Но он стремился к большему – к созданию реально работающей в российских условиях того времени, стабильной, низовой системы самоорганизации общества, которая могла бы органично сосуществовать с сильной самодержавной властью, дополняя и обогащая бюрократическую вертикаль.

Зубатову сильно не повезло с репутацией в общественных кругах, в прессе того времени, а затем – и в исторической литературе. Одни обвиняли его в корысти, двуличности, карьеризме – именно этими чертами объясняя и его перевоплощение в конце 1880-х годов из начинавшего революционера в сотрудника Московского охранного отделения, (а это событие действительно положило начало его весьма успешной карьере), и его политику «полицейского социализма»[ 1] .

Другие – прежде всего революционеры, а вслед за ними – и вся советская историография – трактовали его политику «полицейского социализма» как способ «политического разврата» масс и как обман народа[ 2] . Как писали в советское время (да, впрочем, пишут и сейчас[ 3] ), суть «полицейского социализма» состояла в стремлении « удержать рабочее движение в рамках сугубо экономической борьбы, отвлечь его от политики ». При этом поддержка рабочим оказывалась только «в случае необходимости».

Зубатов был частично реабилитирован в общественном мнении после оживления интереса к истории политической полиции Российской империи, в 1990-е и особенно в 2000-е годы. Зубатов-охранник, руководитель Московского охранного отделения (1896 – 1902 года), а затем заведующий ключевым подразделением Департамента полиции – Особым отделом (1902 – 1903 года) – многими признается, пожалуй, даже без оговорок, самым талантливым деятелем политического сыска того времени.

Сотрудники Охранного отделения МВД

Фактография истории «полицейского социализма» (сам Зубатов, кстати, был против такого определения его идеологии ) достаточно известна. К середине 1890-х годов стачечное движение в России уже имело весьма внушительные масштабы, при этом ежегодно его размах увеличивался: в 1895 году было зарегистрировано 264 забастовок на одном предприятии, а в 1899 – уже 553 . Параллельно с этим, набирало силу социал-демократическое движение, бывшее до начала 1890-х годов маргинальным течением в среде русских революционеров, увлеченных идеями народовольцев-террористов и народников.

В 1896 году Московское охранное отделение под руководством Зубатова ликвидировало одну из первых социал-демократических организаций – «Московский рабочий союз». На допросах рабочие не понимали своей вины (в отличие от интеллигентного, руководящего ядра), и, утверждая, что только революция сможет решить экономические проблемы рабочих, не могли объяснить источник такого представления. Тогда Зубатов берет на вооружение новую тактику, нетипичную для деятелей политической полиции.

Он начинает объяснять рабочим, что экономические нужды могут быть вполне удовлетворены и при существующем государственном строе, так как главный враг рабочих – не монарх, а предприниматели. Спустя некоторое время, в 1898 году, Зубатов пишет записку о мерах противодействия рабочему движению, подает ее московскому обер-полицмейстеру Д.Ф. Трепову, который, в свою очередь, передает ее московскому генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу.

Основная идея Зубатова была проста – власть должна взять на себя функцию защиты социальных низов , в первую очередь, рабочего класса. Защиты от разоряющей и почти ничем не ограниченной, с законодательной точки зрения, власти фабрикантов. В России того времени практически не было законов, как-либо регулировавших взаимоотношения владельцев предприятий и рабочих. Первые так называемые социальные законы появились в России в правление Александра III в 1880-е годы. Они ограничивали использование на предприятиях детского и женского труда, но не шли ни в какое сравнение с обширным социальным законодательством, скажем, Германии того времени. Там в 1870-е годы при канцлере Отто фон Бисмарке появились положения в законодательстве, обеспечивавшие рабочих пенсией в случае производственных травм, инвалидности, пособиями по безработице, ограничивавшие продолжительность рабочего дня и тому подобное.

Скорее всего, Зубатов, интересовавшийся развитием социального вопроса в Европе, знал об этом законодательстве, но не мог это обсуждать в делопроизводственных документах, как и другие вопросы высшей политики. Он предлагал то, о чем возможно было написать, оставаясь в рамках системы и рассчитывая быть услышанным: необходимость попечительства власти над рабочими, признание за последними со стороны государства права на улучшение материальных условий и на защиту от довлеющей и ничем не ограниченной власти предпринимателей.

И, самое главное, он утверждал таковой вариант событий как допустимый. Подобное попечительство даст рабочим, настроенным в массе своей «православно-самодержавно», шанса избежать влияния социал-демократов, исключив политическую составляющую из их деятельности. А экономические нужды рабочих – это то, о чем власть должна не только знать, но и то, что она должна пытаться реализовывать. Нужно дать рабочим право голоса — получив возможность высказаться на легальной площадке, они сами по себе откажутся от социалистических идей.

Великий князь Сергей Александрович одобряет предлагаемые Зубатовым меры. В первую очередь, симпатию великого князя вызывает идея попечительства власти над рабочими. Стремление выстроить определенную систему попечительства над рабочими, их «охрану» и от разрушительного действия социалистической пропаганды, и от самодурства фабрикантов, вообще было свойственно Зубатову. Так, правитель канцелярии министра внутренних дел Д.Н. Любимов писал в своих воспоминаниях о Московском охранном отделении: « В Москве по воскресеньям весь день охранное отделение было открыто. По очереди дежурили чины отделения, принимали прошения, разъясняли рабочим их права, выдавали иногда пособия, принимали на себя различные хлопоты по устройству рабочих »[ 5] .

После непродолжительной негласной подготовки в 1901 году рабочие Москвы подают московскому обер-полицмейстеру заявку на создание общества взаимопомощи. Так возникает первое «зубатовское» общество — «Общество взаимопомощи рабочих механического производства». Затем в 1901–1902 гг. под контролем Московского охранного отделения возникли Совет рабочих механического производства Москвы, Общество взаимной помощи текстильщиков. Аналогичные общества были созданы среди ткачей, булочников, табачников и других профессий. В этих обществах состояло не менее 1,8 тыс. человек. Все они были объединены в Совет рабочих г. Москвы[ 6] .

По инициативе Зубатова для рабочих этих обществ были организованы публичные лекции – по воскресеньям, в здании Исторического музея их читали известные экономисты, профессора И. Х. Озеров, В. Э. Ден, А. Э. Вормс, А. А. Мануйлов, В. И. Анофриев, Н. Ф. Езерский и другие. Озеров же составил для рабочих проект устава общества.

Как отмечает А.В. Репников, большое влияние на постановку рабочего вопроса Зубатовым оказал Л.А. Тихомиров, с которым Зубатов познакомился еще в 1896 году[ 7] . В 1901 году по просьбе Зубатова Тихомиров написал несколько брошюр о профессиональном движении, а Зубатов распечатал их в типографии и распространил в рабочей среде.

В Совете рабочих механического производства , который руководил всеми собраниями обществ, была личная агентура Зубатова из рабочих, с которыми он когда-то вел разъяснительные беседы. Помимо прочего, совет принимал жалобы от рабочих и выступал в их защиту в случаях притеснений со стороны фабрикантов. В таких случаях московская администрация в лице Зубатова и Трепова оказывала Совету поддержку. В том числе и тогда, когда в феврале 1902 года Общество организовало забастовку на Шёлковой мануфактуре.

Самым зримым успехом зубатовских обществ стала грандиозная патриотическая манифестация рабочих 20 февраля 1902 года , прошедшая в 41-ую годовщину отмены крепостного права. Масштабы ее сложно переоценить. «Количество собравшихся рабочих по разным данным составило около 60 тысяч (!) человек. Рабочие отслужили панихиду вокруг памятника Александру II Освободителю, возложили венок к подножию монумента, купленный на деньги самих же рабочих, затем молились за здравие царствующего Николая II. Под гимн «Боже, царя храни» и крики «Ура!» в воздух кидали шапки тысячи и тысячи людей»[ 8] .

В такой обстановке пропаганда социал-демократических идей, как и обещал Зубатов в 1898 году, сошла на нет.

16-го июня 1902 года в стенах аудитории Исторического музея открылся новый цикл публичных лекций для рабочих. Под влиянием Тихомирова в лекциях на этот раз был заметно усилен религиозный компонент. Председателем комиссии по организации чтений был назначен епископ Можайский Парфений. Перед открытием лекций митрополит Московский Владимир совершил молебен. Первую лекцию читал отец Иосиф Фудель на тему «О Святой Руси как русском народном идеале». Кроме богословских лекций, рабочим читались лекции по естественным наукам, географии, истории, истории живописи[ 9] .

Помимо Москвы Зубатов развернул активную деятельность на юге и западе тогдашней России – в Минске и Одессе. Здесь главной революционной силой была еврейская рабочая партия – Бунд. Зубатов применил ту же технологию – и вот уже не Бунд, а Независимая еврейская рабочая партия, руководимая Зубатовым посредством переписки, возглавляет местное рабочее движение, основанное на принципах мирного сопротивления фабрикантам и отрицания революции.

В начале осени 1902 года по инициативе нового директора Департамента полиции А.А. Лопухина, знавшего Зубатова по временам своей службы в Московском окружном суде, и при согласии нового министра внутренних дел В.К. Плеве Зубатов перешел с должности начальника московской охранки на должность руководителя Особого отдела Департамента полиции. Он переезжает в Санкт-Петербург, где также организует рабочие организации по типу московских. Первой из этих организаций в ноябре 1902 года стало «Общество взаимопомощи рабочих механического производства г. Санкт-Петербурга». В конце 1902 года в состав этого общества вошел священник Георгий Гапон , который позднее, уже после отставки Зубатова, возьмет дело руководства обществом в свои руки.

Между тем, над Зубатовым и проводимой им политикой сгущались тучи – в лице недовольных фабрикантов и министра финансов Сергея Юльевича Витте . Кроме того, в июле 1903 г. организованная зубатовцами мирная демонстрация в Одессе переросла в огромную стачку, вышедшую из-под контроля, которая охватила весь юг Империи. Это вызвало резкое недовольство министра внутренних дел В.К. Плеве.

Министр финансов С.Ю. Витте и министр внутренних дел В.К. Плеве

Общепринятой версии произошедшего после этого не существует. По каким-то причинам Зубатов начинает плести интриги против Плеве, ведет переговоры с его главным бюрократическим противником – Витте. Узнав об этом, Плеве моментально отправляет Зубатова в отставку, с запретом на жительство в столицах, ссылкой во Владимирскую губернию и постановку под гласный надзор полиции.

Общества же, созданные Зубатовым, продолжают существовать сами по себе, уже без руководства со стороны полиции, хотя вроде бы и под ее контролем (мнения о степени участия в деятельности обществ различных государственных структур, начиная от градоначальников и заканчивая министром внутренних дел, сильно разнятся). Спустя два с небольшим года – 9 января 1905 года – столичное общество под руководством Гапона проведет рабочую демонстрацию, расстрел которой обычно считается началом Первой русской революции.

Очевидно, что за этой деятельностью Зубатова стояло весьма серьезное теоретическое обоснование. Разные авторы отмечают самые разные источники воззрений Зубатова на рабочий вопрос. Это и С. Вебб и Б. Вебб, В. Зомбарт, Г. Геркнер, П. Рузье, Л. Вигур – европейские теоретики тред-юнионизма, писавшие о важности постепенного роста кооперативной и муниципальной собственности, активизации профсоюзного движения и развитии местного самоуправления.

Это и Тихомиров, который интересовался рабочим вопросом еще в 1890-е годы. Это и теоретики «христианского социализма» Ф. Ламенне, Ф. Д. Морис, Ф. Баадер. Вполне возможно, Зубатов был знаком и с идеями катедер-социализма А. Вагнера, сторонника государственно-христианской версии социалистического учения, которое « утверждало, что с проблемами в государстве и обществе надо бороться, используя религиозно-нравственные начала, не выходя за рамки существующего государственного строя ».

Современники видели в «полицейском социализме» Зубатова отголоски политики Наполеона III во Франции и Бисмарка в Германии. Так, во Франции правительство « прибегало к мерам материальной помощи рабочим, широко организуя общественные работы или устраивая рабочие квартиры, затем повело идейную кампанию в рабочих массах при посредстве кузена императора принца Наполеона. Так как правительство не желало разрешить политической кампании во Франции, то ее начали за границей, в журнале L ’ Esperance , провозгласившем союз между империей и рабочими классами (1860)…

Зубатовцы указывали на фабрикантов как на единственных и главных виновников бедственного положения рабочей массы, а друзья Французской империи восклицали: «Орлеанистская буржуазия, оставшаяся владычицей высоких общественных должностей, сеет раздор между народом и императором » .

Во многом схожую политику проводил в 1860-е годы в Германии Отто Бисмарк, пытаясь, с одной стороны, поставить под контроль деятельность Общего германского рабочего союза под руководством Ф. Лассаля, а с другой стороны – негласно поддержать деятельность Карла Эйхлера, в будущем – чиновника полиции, по созданию производительной ассоциации[ 11] .

Попутно отмечу: эти особенности политики ряда государств того времени позволяют поставить под вопрос расхожее представление о том, что легальное рабочее движение, профсоюзы – это удел социалистических партий и оппозиции.

Однако Зубатов, по всей видимости, думал не только о профсоюзах и рабочем движении как таковом, но и о более общих вопросах устройства народной и государственной жизни. Свое идейное кредо он определял как «народный монархизм». Говоря же современным языком, позицию Зубатова можно определить как « левый консерватизм ».

С одной стороны, Зубатов высказывал идеи, под которыми подписался бы любой консерватор того времени. Скажем, типологически очень схожи с Константина Петровича Победоносцева следующие мысли Зубатова: « Народная масса во все времена и у всех больших народов (не говоря уже о нашем) всегда живо верила, что только монарх является представителем общих интересов, защитником слабых и угнетенных… В прошлом монархия существовала тысячелетиями (великие монархии древнего Востока и греко-римского мира), а народное представительство, просуществовав всего сто лет, трещит уже по всем швам, и не выдерживающая критики его политическая идея умирает… введенная в заблуждение хитроумной системой политического представительства народная масса дрогнула было, но раскусив сей орех, охладела к нему »[ 12] .

Однако все эти мысли у Зубатова развивались совсем в другую сторону, чем у консерваторов-охранителей. Так, он писал: идея народного представительства уступает « место процессу развивающейся самоорганизации народа (печать, профессиональное движение всех видов и пр.) ».

Более того, главный враг и народа, и монархии – это нобилитет : « Зная непочтительность к себе народной массы и живую веру в ее монархический принцип, нобилитет старается сохранить монархию в целях вящего использования ее в своих видах и притом безнаказанно со стороны раздраженных масс. Поддавшаяся в истории на эту удочку, монархическая власть принуждена была затем играть роль дворцового гренадера при сундуках нобилитета ».

«В Риме, в средние века она (народная масса – Л.У.) неизменно поддерживала монархическую власть в ее исторической борьбе с аристократией и нобилитетом».

Тем самым, аристократия и нобилитет, под которым Зубатов подразумевает буржуазию, « являются исконными противниками монархической власти и стремятся ограничить ее, закрепив за собою непосредственное участие в распоряжении государственной властью, для того чтобы использовать ее в целях упрочения своего социально-экономического господства в народной жизни »[ 13] .

Тем самым, России не походит конституционный путь развития, по которому идет Западная Европа. Истинная же реализация народных интересов состоит не в создании парламента, а в развитии различных форм самоорганизации народа. Причем не только социально-экономических, какими были профсоюзы, но и региональных, в виде органов местного самоуправления.

Любопытно, что о принципиальном значении самоуправления как формы организации общества в монархическом государстве – идейное течение, представленное в начале ХХ века такими именами, как А.А. Киреев, С.Ф. Шарапов, Д.Н. Шипов, Ф.Д. Самарин и другие. При этом в их концепциях самоуправление выступало своего рода дополнением к – специфически русской формы представительства при монархе от различных слоев населения.

Любопытно и то, что в 1902 году новый министр внутренних дел В.К. Плеве был близок к идеям Зубатова. В то время вокруг Плеве, по всей видимости, могла сформироваться неформальная коалиция сил, утверждавших необходимость обновления политической, экономической и социальной системы страны, при этом без разрушения самой системы.

Среди постоянных собеседников Плеве был Киреев, который в своем дневнике отмечал присутствовавший у министра интерес к идеям «старомосковского представительства» (то есть к Земскому собору)[ 14] . Более того, в своих разговорах с генералом-славянофилом Плеве обсуждал не только возможность самого представительства, но и его конкретные формы, полномочия, способы разделения функций между этих представительством и министрами[ 15] .

Александр Алексеевич Киреев был в хороших личных отношениях и постоянной переписке с Тихомировым, который, хотя и не был славянофилом, симпатизировал принципу самоуправления народа. В самом начале своего министерства Плеве встречался с Шиповым, пытаясь договориться с ним о совместной (в смысле совместной для власти и земских сил) программе реформ. Показательна и позиция директора Департамента полиции, которого пригласил на этот пост сам Плеве, А.А. Лопухина, писавшего уже в отставке: «Господство демократического принципа может быть обеспечено только взаимодействием участия всего населения, а не одного «мыслящего» общества в законодательстве, распоряжении народными деньгами»[ 16] .

Зубатов со своими идеями низовой самоорганизации и самобытностью русской монархии, судя по всему, вполне органично вписывался в эту коалицию. Однако наметившиеся тенденции оказались слишком непрочными.

Надо понимать, что Министерство внутренних дел того периода представляло собой не столько структуру, боровшуюся с преступностью, сколько структуру, занимавшуюся внутренней политикой, вырабатывавшую основные принципы внутриполитического курса и отвечавшую за его реализацию.

Системным противником Министерства внутренних дел при этом выступало Министерство финансов, отвечавшее не за экономическое положение населения (этим опять же занималось МВД), а за состояние денежной системы, промышленности, банков. Именно поэтому положение рабочих волновало Министерство финансов в последнюю очередь, и Плеве нажил себе врага в лице Витте в том числе и по причине своей поддержки политики Зубатова.

Впрочем, разногласия двух министров касались не только рабочего вопроса, но и вопроса о самоуправлении. Витте еще в середине 1890-х годов заявил себя противником существовавших тогда таких институтов самоуправления, как земства. Плеве же, возглавив летом 1902 года Министерство внутренних дел, пытался пойти на диалог с земскими и неославянофильскими кругами, тем более, что отчасти эти круги пересекались.

Однако уже на исходе 1902 года Плеве был разочарован в земцах. И хотя, судя по записям Киреева, Плеве не отказывался от совещательного представительства при монархе как теоретически полезной идеи, его реальная политика в отношении земств резко ужесточилась. Земцы не остались в долгу: они нашли себе поддержку в лице врага Плеве – Витте, в 1903 году внезапно захотевшего дружить с лидерами земской оппозиции[ 17] .

Вероятно, в эту же ловушку попал и Зубатов: не одобряя жесткий антиземский курс министра внутренних дел, он попытался сблизиться с влиятельным человеком, объявившим себя сторонником развития самоуправления во всех его формах. На этом карьера Зубатова и закончилась.

Зная о том, что случилось после отставки Зубатова в августе 1903 года, легко можно сказать – его политика оказалась не только провальной, но и губительной. Кто знает, что было бы, если бы не было рабочего общества в Санкт-Петербурге или, если бы его не возглавил Георгий Гапон. Сторонники концепции революционных событий в России начала ХХ века как порождения цепочки случайностей, наверняка, могут сказать в этом случае, что если бы не Зубатов, то не было бы и 9 января 1905 года, а, значит, и революции.

Не вдаваясь в альтернативную историю, можно отметить ряд особенностей политики «полицейского социализма», которые действительно не позволили ей стать постоянной формой взаимодействия власти и социально ущемленных и недовольных своим экономическим положением низов общества в лице рабочих.

Во-первых, слишком мал был административный вес самого Зубатова в бюрократической иерархии . Малейшее недовольство со стороны начальства – и произошла немедленная опала, от которой его оказалось некому защитить.

Во-вторых, коалиция людей, его поддержавших, была слишком разнородной, разноуровневой (глава московской полиции, генерал-губернатор, директор Департамента полиции, министр внутренних дел), в ней не было внутреннего единства, тем более — единства на достаточно длительном историческом отрезке.

В-третьих, слишком «личным» был весь проект Зубатова . Он отражал, казалось бы, объективно назревшие перемены, но реализация этого проекта зависела исключительно от «личного гения» его автора. Все попытки институционализации и формализации низовой самоорганизации рабочих вызывали у Зубатова неприятие. Он считал возможным руководить процессом только путем «ручного управления».

Отсутствие какого-либо нормативно-правового поля, регулировавшего процесс создания и функционирования рабочих обществ, не говоря уже о законодательном оформлении их прав и обязанностей, – а ведь Зубатов даже не ставил перед собой такой задачи – привело к достаточно быстрой потере управляемости движением, а в итоге – к его полной бесконтрольности и стремительному забвению тех идеалов, ради которых они и были созданы.

_______________________

См., например:

Григорьевский М. Полицейский социализм в России. Зубатовщина. Издание журнала Образование. СПб., 1906; Корелин А.П. Русский полицейский социализм (зубатовщина) // Вопросы истории. 1968. № 10.; Он же. Крах идеологии «полицейского социализма» в России// «Исторические записки», 1973, № 92.

Чудакова М.С. С.В. Зубатов и зубатовщина // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012, № 4 (18). Ч. II. C. 211- 215.

Трудовые конфликты и рабочее дви­жение в России. СПб, 2011.

Любимов Д.Н. Отрывки из воспоминаний. (1902 – 1904 гг.) // Исторический архив. 1962. № 6. С. 76.

Краснов П.В. «Оградить учащуюся молодежь от доминирующего влияния на нее злонамеренного меньшинства…» // Отечественные архивы. 2007. № 5.

Репников А.В. Консервативные модели российской государственности. М., 2014. С. 338.

Кононова О.А. «Под сенью церкви православной»: религиозная риторика «полицейского социализма» С.В. Зубатова // Русский сборник. М., 2013. Том XIV.

Кононова О.А. «Под сенью церкви православной»: религиозная риторика «полицейского социализма» С.В. Зубатова // Русский сборник. М., 2013. Том XIV.

Лопухин А.А. Из итогов служебного опыта. М., 1907. С. 52

Подробнее о колебаниях земцев между Плеве и Витте см.: Соловьев К.А. Кружок «Беседа»: в поисках новой политической реальности. М., 2009.

зубатов сергей васильевич